Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю

Юэ Ци лишь беспомощно покачал головой.

Их звали Седьмой и Девятый, так что, само собой, были и первые шесть — но тех, что были до них, либо продали, либо они безвременно умерли — так что эти двое остались за старших.

Шэнь Цзю был младше — маленький и щуплый, так что Юэ Ци с лёгкостью заключил его в объятия, когда они сидели на земле перед написанным кровью письмом [6], где говорилось, что родители обоих умерли, так что они были вынуждены пуститься на поиски родни в чужие края, но встретили там лишь новые тяготы. Беспомощные сироты бродили по свету, нигде не находя опоры. Чтобы разжалобить прохожих, нужно плакать навзрыд, но Юэ Ци не мог заставить себя, как бы ни старался, так что это приходилось делать Шэнь Цзю, который наловчился изображать тяжело больного или умирающего. Благодаря его хрупкому телосложению и миловидному личику, не говоря уже о весьма убедительных рыданиях, растроганные прохожие охотно развязывали кошельки, так что, можно сказать, деньги доставались им без особых усилий. Однако подросший Юэ Ци больше не желал заниматься подобным ремеслом, так что вместо этого взял на себя присмотр за другими. Шэнь Цзю желал бы присоединиться к нему, однако ему в этом было отказано, так что вместо этого он продолжал тиранить других ребят и повсюду чинить беспорядки.

Уже собираясь покинуть богатую улицу, они внезапно различили вблизи стук копыт.

Лоточники по обеим сторонам дороги побледнели от ужаса, а иные и вовсе принялись спешно толкать свои тележки, будто спасаясь от вражеского нашествия. Сам Юэ Ци не понимал причин подобного испуга, так что Шэнь Цзю без слов дёрнул его в сторону, чтобы укрыться на обочине, когда на улицу вывернула огромная лошадь.

Удила червонного золота ослепительно сверкали на солнце. В седле горделиво восседал надменный молодой господин с тонкими чертами привлекательного лица и яростным взором сияющих глаз. Полы его фиолетового одеяния полоскались у стремян, узкие рукава туго обхватывали запястья, светлокожая рука сжимала чёрную плеть.

Заворожённый блеском золота Шэнь Цзю невольно вытянул шею, высунувшись из укрытия, и Юэ Ци поспешно утащил его назад, вслед за чем оба ретировались.

Однако они не успели уйти далеко, когда их ушей достиг шум, перемежаемый пронзительными криками. К ним подлетела стайка мальчишек, бросившись к Юэ Ци — перепуганные до полусмерти, они рукавами вытирали слёзы и сопли. Шэнь Цзю тотчас пришёл в ярость от этого зрелища, однако Юэ Ци лишь встревоженно спросил:

— Почему вы плачете? Что случилось?

— Шиу пропал! — взвыл один из них.

— Разве он был не с вами? — тотчас остановился Юэ Ци.

— Там творилась такая неразбериха, — прорыдал мальчик, — что я потерял его из виду…

— Успокойся и расскажи всё по порядку, — велел юноша.

От плачущего ребёнка он узнал, что, как только молодой господин со слугами завернул за угол, его взгляд упал на Шиу с товарищами.

— Откуда они взялись? — сморщив нос, спросил всадник.

— Воистину неизвестно, откуда берутся эти попрошайки, молодой господин Цю, — подобострастно отозвался один из его слуг.

— И зачем эти грязные твари тут толпятся? — вопросил его хозяин.

Его слугам не требовалось иных указаний, чтобы разогнать мальчишек, однако Шиу, с таким трудом отбив своё место у Шэнь Цзю, не желал подчиниться, убравшись подобру-поздорову.

— С какой стати вы вот так разгоняете честных людей?.. — во всеуслышание возмутился он и явно собирался добавить что-то вроде «эта улица вам не принадлежит», когда молодой господин взмахнул рукой, и вслед за ней взлетела чёрная тень — на лице Шиу в тот же миг расцвёл кровавый рубец.

Плеть чудом не задела глаз. Ещё не ощущая боли, Шиу потрясённо замер.

— Да ни с какой, — как ни в чём не бывало улыбнулся ему молодой господин. — Просто эта улица проложена моей семьёй.

Шиу с глухим стуком рухнул на землю, лишившись чувств то ли от боли, то ли от пережитого страха.

Шэнь Цзю принялся покатываться от хохота ещё прежде, чем мальчик успел закончить свой рассказ, но вскоре ему стало не до смеха. Пересчитав ребят, Юэ Ци обнаружил, что ещё несколько пропало, и повернулся к товарищу:

— Ступай без меня, я нагоню.

Беззастенчиво наслаждаясь зрелищем чужих страданий, Шэнь Цзю велел ему:

— Опять ты лезешь не в своё дело — не убьёт же их этот Цю!

Однако Юэ Ци покачал головой:

— Иди один. Я старший, так что не могу оставить это просто так.

— Ничего с ними не станется, — возражал Шэнь Цзю. — Ну всыплют им разок — зато раз и навсегда запомнят урок.

— Ступай без меня, — знай твердил своё Юэ Ци.

Видя, что его не переубедить, Шэнь Цзю выругался:

— Вечно тебе больше всех надо! — и отправился за ним следом.

Примечание:

[1] Собрался с духом 硬着头皮 (yìngzhe tóupí) — в букв. пер. с кит. «отвердил кожу головы».

[2] Не борзей! – в оригинале 霸道 (bàdào) – философское понятие «путь насилия», «принцип управления силой и страхом».

[3] Самое лучшее место – в оригинале 风水 (fēngshuǐ) — фэншуй — в букв. пер. с кит. «ветер и вода» — определение по условиям местности наиболее благоприятного места для чего-либо.

[4] Шиу 十五 (Shíwǔ) — в пер. с кит. «пятнадцатый».

[5] Шиу назвал Юэ Ци Ци-гэ, где «-гэ» 哥 (gē) — букв. «уважаемый старший брат», почтительное обращение для старшего лица мужского пола своего поколения.

[6] Написанное кровью письмо 血書 (xuèshū) — такие письма выражают последнюю волю, горе или ненависть. Например, в романе «Путешествие на Запад» мать главного героя, Сюаньцзана, пуская его в корзине по реке под стать Ло Бинхэ, положила туда написанное собственной кровью письмо.

Следующая часть

Глава 91. Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю. Часть 2

Предыдущая часть

Цю Цзяньло [1] действительно находил Шэнь Цзю весьма забавным.

Это всё равно что бить собаку — когда она скулит себе, забившись в угол, то это безопасное развлечение быстро наскучивает. Но если наступить на неё со всей силы, то она зарычит, воззрившись на тебя в ужасе, но всё равно не смея дать отпор — вот это куда интереснее.

Он ударил Шэнь Цзю по лицу — малец, должно быть, в душе сто восемнадцать раз проклял могилы предков семейства Цю, однако волей-неволей сдержался, молча снося побои.

В самом деле чрезвычайно забавный.

При этой мысли Цю Цзяньло не удержался от того, чтобы расхохотаться в голос.

Удостоившийся знатных колотушек Шэнь Цзю съёжился в углу, прикрыв голову руками, и оттуда поглядывал на содрогающегося от смеха хозяина.

Первые дни после приобретения Шэнь Цзю Цю Цзяньло держал его взаперти, пока тот не зарос грязью по самую макушку. Один его вид приводил молодого господина в содрогание, так что он схватил его за шиворот, словно котёнка, и швырнул паре дюжих слуг, велев «выскоблить его дочиста».

Они потрудились на славу, выполняя волю хозяина — с Шэнь Цзю будто напрочь содрали кожу, прежде чем доставить его в кабинет. Годами копившаяся в волосах и на теле грязь наконец была смыта, и от головы всё ещё поднимался лёгкий пар, а все открытые части тела пунцовели от столь бесцеремонного обращения. Теперь, переодетый в чистую одежду, покорно застывший сбоку от стола, он был весьма приятен глазу.

Цю Цзяньло некоторое время разглядывал его, склонив голову набок — наряду с одобрением в его груди вздымалось незнакомое ранее чувство, не чуждое теплу и симпатии. Сперва думал вышвырнуть его, но потом всё же решил оставить под своей крышей.

— Ты грамотен? — вместо этого бросил он.

— Самую малость, — еле слышно отозвался Шэнь Цзю.

Цю Цзяньло развернул лист бумаги, постучав по столу:

— Попробуй написать что-нибудь.

Мальчик неохотно поднял маленькую колонковую кисточку, и его господин походя отметил, что он образцово держит кисть. Обмакнув кончик в тушь, Шэнь Цзю на мгновение застыл. Выведя иероглиф «семь», он, помедлив, добавил к нему «девять».